Русская Православная Церковь: итоги 20-летия религиозной свободы. Часть 2

23.01.2008

На протяжении 90-х годов Русская Православная Церковь и ее служители испытывали со стороны ангажированных журналистов и ложь, и клевету, и сознательную дискредитацию, от которых она не успела отвыкнуть со времен диктата коммунистической идеологии.

Антицерковная направленность некоторых газет и телепередач стала в этот период более чем очевидной, обнаруживая черты стратегически разработанной и идеологически вооруженной политики. Анализ светской прессы, освещающей события церковной жизни, свидетельствует, что за всем этим стоит целенаправленная и осознанная деятельность общественно-политических сил, которые хотели бы подорвать авторитет Церкви в обществе, внедрить ее мифологизированный, негативный образ в сознание наших соотечественников и оттеснить ее в некие маргинальные социальные сферы, в лучшем случае, в этнографическое «гетто».

Особенно показательны в этом отношении массовые антицерковные кампании, которые время от времени вихрем проносились по определенным печатным изданиям. То это было в связи с воссозданием храма Христа Спасителя, то в связи с экономической деятельностью Церкви, то в связи с проблемой возвращения церковного имущества, отнятого у Церкви после переворота 1917 года, то в связи с реакцией Патриарха и Синода на показ по НТВ кощунственного фильма «Последнее искушение Христа», то в связи с принятием закона «О свободе совести...», то в связи с церковной позицией по поводу захоронения лжеостанков царской семьи, то в связи с несостоявшейся встречей Патриарха и папы Римского, то в связи с «духовником» В. В. Путина, то в связи с общественной и социальной деятельностью РПЦ и ее Предстоятеля, то в связи с внутрицерковными конфликтами.

Во всех этих кампаниях присутствовала предельная концентрация негативных в отношении Церкви публикаций в одно и то же время и в одних и тех же изданиях, жесткая цензурная политика в отношении оппонентов, «демонизация» жертвы, жонглирование политическими обвинениями, откровенная клевета, замалчивание реальных фактов и применение способов полемики, находящихся за гранью этических журналистских норм.

Главная особенность этих кампаний заключалась в том, что во всех конфликтных ситуациях большинство светских печатных изданий никогда не предоставляло слово церковной стороне. Поэтому позиция Церкви по тому или иному вопросу почти всегда претерпевала значительные искажения. Цензура времен «развитого социализма» сменилась на не менее свирепую цензуру либеральную.

Приведем несколько примеров.

Журналист Яков Кротов, который прекрасно знал, что тексты патриарших воззваний нигде в светской печати не появляются и поэтому его никто не сможет поймать за руку, пишет в журнале «Континент» (№ 100, 1999), что патриаршее Обращение по поводу Вильнюсских событий 15 января 1991 г. не дает оснований говорить, что он «осудил использование силы советскими войсками» (с. 304). Что же мы читаем у Патриарха? «Со всей определенностью должен сказать: использование военной силы в Литве является большой политической ошибкой. На церковном языке – грехом» («ЖМП», № 4, 1991). В той же статье журналист заявлял: «В критический момент Патриарх не осудил путчистов, а лишь просил о возможности выслушать Горбачева... В решающую ночь с 20-го на 21-е Патриарх подписал текст, где ни слова о заговорщиках, а сказано абстрактно... Если бы победил ГКЧП, Патриарх с возмущением сказал бы, что он же предупреждал эту банду смутьянов: насильственные действия Церковь не благословляет» (с. 303-304). Но журналист сознательно вводил в заблуждение читателей, скрывая от них текст Заявления Патриарха, в котором он в дни, когда Москва была заполнена танками, обращался к ГКЧП, к тем, «кто поднимет оружие на своего ближнего, против безоружных людей» («ЖМП», № 10, 1991), именно им Патриарх грозит «отлучением от Церкви», именно к ним, а не к «смутьянам-демократам» он обращался: «Я прошу солдат и их командиров вспомнить, что цену за человеческую жизнь не может назначить и уплатить никто» (там же).

До и после показа по НТВ (09.11.97) фильма Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа» Патриарх и Священный синод сделали заявления, в ответ на которые была предпринята атака СМИ на Русскую Православную Церковь. Не стоит даже упоминать о том, что заявления Патриарха и Синода нигде в светских СМИ не были опубликованы. Журналисты иногда даже ссылались на них, даже цитировали, но в большинстве случаев искажали до неузнаваемости, интерпретируя их в свою пользу, а порой откровенно приписывая им отсутствующие в них идеи. Например, в «Новых Известиях» (26.11.97) фразу из обращения Патриарха к президенту, председателям палат, премьер-министру и мэру Москвы «не остаться безучастными к оскорблению религиозных чувств своего народа» журналист изложил как просьбу Церкви «покарать НТВ».

Либеральная цензура, не пропускающая на свои страницы общественнозначимые заявления и обращения Патриарха и Синода, поставила в неловкую ситуацию одного известного писателя, написавшего в «Общей газете» (№ 39, 1999), что поражен молчанием после взрывов в Москве и Волгодонске «претендующей на духовное лидерство» Церкви. Писателю даже невдомек, что было специальное заявление Патриарха от 13 сентября по поводу взрывов жилых домов, что был Указ Патриарха служить в храмах всей России панихиды по невинно убиенным, что многие московские приходы вели сборы денег и вещей для семей, пострадавшим от террористических актов, что монахи Николо-Перервинского монастыря постоянно служили панихиды на месте взрыва, что там заложена часовня в память о погибших людях, что Патриарх в те дни сделал еще одно заявление – о поддержке беженцев из Чечни.

С помощью тотальной цензуры светская пресса могла свободно манипулировать любыми фактами, в том числе и вымышленными, для дискредитации Церкви. Нарушающие свою профессиональную этику журналисты знали, что издание, где они опубликовали свои инсинуации, никогда не напечатают опровержение, что ни один священнослужитель никогда, ни при каких обстоятельствах не подаст в суд на журналиста о защите своей чести и достоинства, и даже не потому, что по церковным канонам не должен судится у «внешних».

Любопытно, что эти нападки осуществлялись по методологии, разрабатывавшейся на протяжении советских десятилетий кафедрами научного атеизма, существовавших во всех вузах СССР. И когда сегодня говорят о том, что большевизм не изжит из сознания российских людей, то имеется в виду и эта идеология «воинствующего атеизма».

И если въедливый историк захотел бы найти нечто общее между газетами радикальных коммунистов ампиловского толка и суперлиберальными изданиями, то он неожиданно обнаружил бы множество совпадений именно в отношении к Русской Православной Церкви. Он узнает, что в России о православии «ни один писатель или поэт ни разу не обмолвился добрым словом», что «застывшая в своем самодовольстве православная Церковь находится в стороне от главных проблем России» («Независимая газета», 23.08.97); что «Русь была загнана в православие мечом и пинками», что «православие является тоталитарной ветвью христианства», что оно наиболее близко к язычеству и что «подавляя личность прихожанина, православие не требует от него духовной самодисциплины, соблюдения в жизни принципов веры» («Известия», 03.02.2000); что в православном храме «в кадильном дыму проповедуются покорность и смирение, все время звучит слово – раб; в душной казарме, этой узаконенной тюрьме, где уставом, где кулаком и пулей вбиваются в человека подчинение и покорность» («Новый мир», № 8, 1999); что «Церковь как институт – самое яркое, зримое и доказательное воплощение «дьявола», т.е. Зла на планете» («Общая газета», 18-24.03.99); что «принципиально важным для любого православного верующего является НЕВЕРИЕ» («Вечерняя Москва», 19.11.98); что «во все времена и во всех государствах церковь играла роль спецслужб» («Новая газета», 12.10. 98); что «одна из наиболее пагубных вещей для России – православная церковь, темная, нетерпимая, стремящаяся к власти; не случайно все попытки раскола в этой церкви были выжжены огнем» (Владимир Познер, «Marie Claire», № 12, 1999)... Но чаще всего авторы упомянутых изданий шли по пути наименьшего сопротивления – оскорбляли священников и простых верующих. Так, например, поступали и до сих пор поступают обычно журналисты «Московского комсомольца». Вот образчик зоологической ненависти журналиста газеты к православным людям: «Без зазрения совести они (священники) ковыряются своими нечистыми пальцами в людских душах... их ненависть к «миру сему» безгранична, по ним, чем для народа хуже – тем лучше... каждый день я вижу, как невеселые мамы в темных платочках и длинных темных юбках ведут туда (в православную гимназию) таких же невеселых девочек, тоже в платочках и длинных юбках... они (священники) завсегдатаи дурно пахнущих патриотических тусовок... они страшно вредят русской идее... они малограмотны и глупы... но главное – на них кровь Христова» (01.10.99)...

Подобные цитаты, свидетельствующие, как минимум, о невежественности и дилетантизме авторов, можно приводить километрами.

Но это полбеды. Намного серьезнее выглядели политические обвинения в адрес Церкви, в частности в том, что происходит смычка Православия и фашизма, что истоки Холокоста надо искать в православной вере, что православное духовенство мечтает о реставрации коммунистического режима.

На наш взгляд, тогда в России из всех социальных, национальных или религиозных групп, православное население испытывало от СМИ наибольшую дискриминацию и попрание прав. Особым нападкам подвергалась самая пострадавшая в годы коммунистического террора часть населения – православное духовенство (почти стопроцентное истребление в годы сталинских чисток). Ни на какую нацию, ни на какую партию, ни на какую профессию не обрушивалось столько оскорблений, лжи, клеветы, сколько на священников и епископов.

Сейчас можно только гадать, кто был инициатором информационных войн против Церкви в 90-е годы. Хотя кое-какие предположения, основанные на высказываниях зарубежных политологов, можно сделать. Еще в интервью «Независимой газете» (02.09.93) американский специалист по России Збигнев Бжезинский заявил: «Русскому народу сейчас особенно важно не дать себя соблазнить. Опасность заключается в том, что на смену коммунизму может прийти некая форма традиционного православия, замешанная на шовинизме и выражающаяся в имперских рефлексах».

В одном из номеров Церковно-общественного вестника, приложения к газете «Русская мысль», это утверждение излагается в своей откровенной беззастенчивости в более расшифрованном виде: «У русских сильно чувство национального самосознания, и русская политика всегда определялась некоторой единой идеологией. Русские религиозные традиции также ведут к укреплению национального чувства. По мнению американцев, все эти особенности способствуют сплочению русских против Америки, которое можно предотвратить, поощряя плюрализм во всех областях человеческой жизни, прежде всего, в идеологической и религиозной. Таким образом, Америка заинтересована в укреплении и росте в России нерусских религий и философий, в том числе и католицизма, который является мощной международной силой» (Федор Штаркман, «Католические интересы в России: попытка анализа», ЦОВ, 1997 г., № 2). И уж совсем беспрецедентный случай, свидетельствующий о вмешательстве во внутренние дела государства, – письма сенаторов и конгрессменов США президенту РФ о том, чтобы в преамбуле закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» не упоминалась Русская Православная Церковь.

Можно предположить, что некоторая часть российской политической элиты взяла эти идеи на вооружение и воплотила их в подведомственной ей печати.

За это десятилетие флагманом мощной эскадры, ведущей войну с православной Церковью, а иногда вообще с религией, были самые различные высокотиражные московские издания, в результате чего все информационные войны до 2000 года были Церковью проиграны.

Мы подробно остановились на обзоре т.н. «демократических» СМИ в 90-е годы и созданном ими образе Церкви только потому, что и до сих пор журналистские штампы о закрытости Церкви, ее реакционности и тяготению к фундаментализму, невежественности ее священнослужителей, стремлению к власти в государстве и т.д. кочуют из издания в издание.

До поры до времени напору этих газет и журналов никак не могли противостоять ни провинциальная пресса, в массе своей лояльно относящаяся к Церкви, ни тем более «бумажные» церковные СМИ, не имевшие достаточных средств для своего распространения. Однако с 2000 года, с бурным развитием информационных агентств (в силу своей журналистской специфики они опираются на реальные, а не придуманные факты, менее оценочны и более объективны), а также отечественных Интернет-ресурсов, ситуация начала меняться. Церковный голос стали слышать, благодаря сравнительно дешевому Интернету (сейчас насчитывается более 2000 активных православных Интернет-изданий). Кроме того, стали доступны электронные версии региональной прессы. Многие светские периодические издания, теле- и радиокомпании создали специальные отделы и программы, посвященные религиозным проблемам. В них работают специально обученные, в том числе и в церковных учебных заведениях, журналисты и редакторы. В таком контексте стала затруднительна обычная для антирелигиозной публицистики манипуляция фактами, намеренное сокрытие значимых для общества событий и диффамация. Сегодня ни одна из конфессий не может сравниться с РПЦ по уровню открытости, самокритичности, демократического обсуждения острых церковных и общественных проблем.

Источник: Религия и СМИ

Фото: Благовест-инфо

Новости